莱蒙托夫 (Mikhail Lermontov)

Ангел 天使  Листок 叶  Выхожу один я на дорогу... 我独自一人走到大路上  Смерть поэта 诗人之死  И скучно и грустно 苦闷又忧愁  Сон 梦  Парус 帆 


Ангел 天使

Ангел

По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.

Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.

天使

天使在夜半的天空中飞翔,
    他嘴里在轻轻地歌唱;
月儿、星星和云朵在一起
    谛听他那圣歌的声浪。

他歌唱天国花园的清荫下
    欢乐无边的纯洁的精灵;
他歌唱那至高无上的上帝,
    赞美中未掺进半点虚情。

他抱来一个初生的灵魂
    送到哀哭的尘世之上;
歌声留在这灵魂的心中,
    不用歌词,却如诉衷畅。

这灵魂在人寰久久地受难,
    心中仍怀着美好的希望。
人间的歌儿他早已听得厌烦,
    哪能比得上天国的绝唱。
           (1831年)
             
	     顾蕴璞译


Листок 叶

Листок

Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот наконец докатился до Черного моря.

У Черного моря чинара стоит молодая,
С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская,
На ветвях зеленых качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской черь-девицы.

И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: "Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.

Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудреных и чудных".

"На что мне тебя? - отвечает младая чинара.-
Ты пылен и желт - и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал - да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.

Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море."

1841

叶

一片橡叶脱离了它的故枝,
在暴风的驱赶下向旷原飘行,
因严寒、酷暑和悲伤而枯萎,
最后一直飘落到了黑海之滨。

黑海边有一棵年轻的悬铃树,
微风抚摩绿枝,同它互诉衷肠,
极乐鸟在枝头轻轻地摇晃着,
把海中那妙龄女皇的荣耀歌唱。

飘叶贴到了高耸的悬铃树的根上,
哀惋动人地乞求暂时安身的居处,
并说道:“我是一片可怜的橡叶儿,
在酷寒的祖国过早地长大成熟。

“我早就孤独彷徨地东飘西颠,
没有遮荫、无眠和不宁使我枯萎,
你就把我这异乡客留在翠叶间吧,
我知道不少故事,都离奇而优美。”

“我要你干吗?”——年轻的悬铃回答说,
“你又黄又脏,跟我新鲜的叶儿可不配,
你见多识广,可你那瞎话对我有啥用?
我连极乐鸟的歌声都早已听得腻味。

走你的路吧,飘叶啊,我不认识你!
我受太阳钟爱,我为太阳斗艳争春,
在这里我自由地伸出漫天的枝叶,
那清凉的海水正洗涤着我的树根。”
                         1841年
               顾蕴璞译


Выхожу один я на дорогу... 我独自一人走到大路上

Выхожу один я на дорогу...

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.

1841

我独自一人走到大路上,
一条石子路在雾中发亮。
夜很静。荒原面对着太空,
星星与星星互诉衷肠。

天空是多么庄严而神异!
大地在蓝蓝的光影中沉睡……
我为何如此忧伤难受?
我期待着什么?为什么而伤悲?

我对于生活无所期待,
对过去的岁月毫不后悔。
我在寻求自由和宁静!
我愿忘怀一切而入睡!

但不是在阴冷的坟墓中长眠……
我希望永远是这样的睡眠:
要胸中保持着生命的活力,
要呼吸均匀,气息和缓;

要整日整夜能够听到
悦耳的声音歌唱爱情,
要使我头顶上茂盛的栎树
随风摇动,终岁长青。
           (1841)
              张草纫译


Смерть поэта 诗人之死

Смерть поэта

Погиб поэт! - невольник чести- 
Пал, оклеветанный молвой, 
С свинцом в груди и жаждой мести, 
Поникнув гордой головой!.. 
Не вынесла душа поэта 
Позора мелочных обид, 
Восстал он против мнений света 
Один, как прежде... и убит! 
Убит!.. к чему теперь рыданья, 
Пустых похвал ненужный хор 
И жалкий лепет оправданья? 
Судьбы свершился приговор! 
Не вы ль сперва так злобно гнали 
Его свободный, смелый дар 
И для потехи раздували 
Чуть затаившийся пожар? 
Что ж? веселитесь... - он мучений 
Последних вынести не мог: 
Угас, как светоч, дивный гений, 
Увял торжественный венок. 

Его убийца хладнокровно 
Навел удар... спасенья нет: 
Пустое сердце бьется ровно, 
В руке не дрогнул пистолет. 
И что за диво?... издалека, 
Подобный сотням беглецов, 
На ловлю счастья и чинов 
Заброшен к нам по воле рока; 
Смеясь, он дерзко презирал 
Земли чужой язык и нравы; 
Не мог щадить он нашей славы; 
Не мог понять в сей миг кровавый, 
На что он руку поднимал!..

И он убит - и взят могилой, 
Как тот певец, неведомый, но милый, 
Добыча ревности глухой, 
Воспетый им с такою чудной силой, 
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной 
Вступил он в этот свет завистливый и душный 
Для сердца вольного и пламенных страстей? 
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным, 
Зачем поверил он словам и ласкам ложным, 
Он, с юных лет постигнувший людей?... 

И прежний сняв венок - они венец терновый, 
Увитый лаврами, надели на него: 
           Но иглы тайные сурово 
           Язвили славное чело; 
Отравлены его последние мгновенья 
Коварным шепотом насмешливых невежд, 
И умер он - с напрасной жаждой мщенья, 
С досадой тайною обманутых надежд. 
           Замолкли звуки чудных песен, 
           Не раздаваться им опять: 
           Приют певца угрюм и тесен, 
           И на устах его печать. 
           
_____ 
А вы, надменные потомки 
Известной подлостью прославленных отцов, 
Пятою рабскою поправшие обломки 
Игрою счастия обиженных родов! 
Вы, жадною толпой стоящие у трона, 
Свободы, Гения и Славы палачи! 
           Таитесь вы под сению закона, 
           Пред вами суд и правда - всё молчи! 
Но есть и божий суд, наперсники разврата! 
           Есть грозный суд: он ждет; 
           Он не доступен звону злата, 
И мысли, и дела он знает наперед. 
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью: 
           Оно вам не поможет вновь, 
И вы не смоете всей вашей черной кровью 
           Поэта праведную кровь! 

1837

诗人之死

诗人殒没了!——光荣的俘虏—— 
他倒下了,为流言所中伤, 
低垂下高傲的头颅,胸中 
带着铅弹和复仇的渴望!…… 
诗人的心再不能够容忍 
那些琐细非礼的侮辱了,
他起来反抗人世的舆论,
依旧是匹马单枪……被杀了! 
被杀了!……到如今哀泣悲痛、
怨诉的剖白、辩解的空谈、 
空洞的赞扬,又有什么用? 
命运最后的决定已宣判! 
不正是你们首先凶狠地 
迫害他自由勇敢的天才、
而你们只为了寻欢取乐 
把隐蔽的大火煽扬起来? 
好了?你们称心了……——他已经 
不能忍受这最后的苦难: 
稀有的天才火炬般熄灭, 
壮丽的花冠也已凋残。 

他的凶手无情地射出了 
致命的一击……已无可挽救:
空洞的心均匀地跳动着,
手中的枪没有些微颤抖。 
何足怪?……听着命运的意志, 
给我们从远方抛来一个 
好似亡命徒一样的东西, 
追逐幸运、猎取高官厚禄; 
无礼地讪笑、粗暴地蔑视 
他方语言和他方的俗习; 
对我们的光荣他不爱惜; 
他在这血的瞬间不晓得 
他把他的手朝什么举起!……

    他被杀了——已被坟墓带走,
  正如那未可知却可爱的诗人, 
    不可解的嫉妒的牺牲品, 
  被他用惊人的力量歌唱的人,
像他一样在无情的手下丧失性命。
他为什么抛开安逸和纯朴的友爱,
而走入充满嫉妒的、使自由的心灵 
和烈焰般的热情感到窒息的世界? 
他为什么向渺小的中伤者伸出手,
为什么相信那花言巧语、虚情假义, 
  他年轻时已看穿人们的鬼胎?…… 

他们摘掉他从前的花冠——给他戴上了
一顶满插着月桂枝的荆棘的花环: 
    但荆冠上看不见的芒刺 
    生生地刺伤美好的容颜;
可笑的无知的蠢才用奸黠的流言 
毒害了他在弥留时的最后的瞬间, 
  他死了——带着复仇的无用渴望, 
带着被欺骗的希望的隐秘的憾念。
    奇妙的歌声已经沉默了,
    再不会发出嘹亮的声音:
    歌手隐身处阴森而狭小, 
    他的嘴唇上还打上烙印。

    *  *  * 

    你们,以下流卑贱著称的 
先人们孳生下的傲慢无耻的儿孙,
你们用你们那奴隶的脚踵践踏了 
幸运的角逐中败北的人们的迹踪! 
你们,蜂拥在宝座前的贪婪的一群, 
这些扼杀自由、天才、光荣的屠夫啊!
  你们躲在法律荫庇下,对你们 
  公论和正义——向是噤口无声!…… 
但是还有神的裁判啊,荒淫的嬖人!
      严厉的裁判等你们; 
    他决不理睬金银的清脆声响,
他早看透你们的心思、你们的行径。
那时你们求助于诽谤将徒然无用: 
    鬼蜮伎俩再不帮助你们,
而你们即使用你们那所有的污血 
    也洗不净诗人正义血痕!
            1837年
              余振译


И скучно и грустно 苦闷又忧愁

И скучно и грустно

И скучно и грустно, и некому руку подать
 В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!
                 
Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...
                 
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...

苦闷又忧愁

苦闷又忧愁,当痛苦袭上心头,
 我又能向谁伸出求助的手?
期望……总是空怀期望有什么用?
 惟见岁月蹉跎,韶华难留! 

爱……去爱谁?钟情一时何足求,
 而相爱不渝又万万不能够。
反身回顾?往事消逝无踪无迹:
 欢乐、痛苦,一切不堪回首……

激情是什么?须知那些甜蜜的沉迷
 迟早烟消云散——只消理智一开口。
而人生,只要你冷眼四周看看,
 便知是儿戏,空虚喧闹直到头。
          1840年
             顾蕴璞译


Сон 梦

Сон

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я,
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины.
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня - но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но, в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той,
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.

1841

梦

找正午在炎热的达格斯坦山谷,
胸膛中了铅弹,躺着不能动弹,
我的鲜血一滴一滴地流淌着,
深深的伤口热气还没有消散。

我独自躺在谷地的沙上上,
重重的峭壁把我紧紧围在中央,
太阳炙烤着那焦黄的崖顶,
也炙烤我,但我睡得象死人一样。

我梦见此时在我的故乡
正举行灯火辉煌的晚宴,
在披锦戴花的少妇中间
讲到我正引起一场欢谈。

但有一位却独坐着沉思,
没有参予这欢快的议论,
不知是—种什么力量
使年青的心沉入忧郁的梦。

她梦见在那达格斯坦谷地,
一具熟悉的尸体径自横陈,
胸前发黑的伤口热气未消,
渐渐冷却的鲜血还在流渗。
                     1841年
             顾蕴璞译


Парус 帆

Парус

Белеет парус одинокий 
В тумане моря голубом!.. 
Что ищет он в стране далекой? 
Что кинул он в краю родном?..
 
Играют волны - ветер свищет, 
И мачта гнется и скрыпит... 
Увы, - он счастия не ищет 
И не от счастия бежит! 

Под ним струя светлей лазури, 
Над ним луч солнца золотой... 
А он, мятежный, просит бури, 
Как будто в бурях есть покой! 

帆

大海上淡蓝色的云雾里 
有一片孤帆闪耀着白光!…… 
它寻求什么,在迢迢异地? 
它抛下什么,在它的故乡?……

波浪在汹涌——海风在狂呼, 
桅杆弓起腰轧轧地作响…… 
唉唉! 它不是在寻求幸福, 
不是逃避幸福奔向他方! 

下面是清比蓝天的波涛, 
上面是那金黄色的阳光…… 
而它,不安的,在祈求风暴, 
仿佛在风暴中才有安祥!
          1832年
            余振译


中国诗歌库 中华诗库 中国诗典 中国诗人 中国诗坛 首页